ЖИТНИЦА

СЕРЕЖСКИЙ МЯТЕЖ. А БЫЛ ЛИ ОН ТОЛЬКО КУЛАЦКИМ?

Одно из значимых исторических событий Назаровского района - Сережский мятеж, произо­шедший в начале ноября 1920 года. Со времен советской власти мятеж принято считать кулацким, однако, как мы понимаем теперь, не все так просто. Как свидетельствуют документы тех лет (а именно на них мы будем опираться в дальнейшем), в восстании приняли участие не только зажи­точные крестьяне, но и бедняки. Представьте то далекое время, объявленную продразверстку, тре­бование представителей советской власти по отношению к крестьянам - "везти свои хлебные из­лишки на ссыпные пункты”. Но кто спросил тогда крестьянина - зажиточного, середняка ли, тем более бедняка: а есть ли у него те самые излишки? Ведь сдать по твердым ценам, согласно обяза­тельному постановлению Енисейского губернского продовольственного совещания, опубликован­ному в газете "Красноярский рабочий” от 27 октября 1920 года, необходимо было все, что есть на крестьянском подворье, - мясо, сено, дрова, зерно. И если так называемый кулак, возможно, имел излишки, то откуда же они у бедного, который и без продразверсток едва сводит концы с концами? А между тем требования к продовольственным органам губернии, специально созданным для ус­пешного проведения продразверстки, предъявлялись весьма и весьма жесткие. Продорганам пред­лагалось "развить максимум энергии в направлении заготовки зернофуража, сена и всех продоволь­ственных разверсток. Ответственность за невыполнение возлагалась на волостные и сельские сове­ты, председатели которых за "нераспорядительность и невыполнение приказов Губпродкома будут наказываться со всей строгостью по законам революционного времени, включительно до ареста и отправки в ВЧК в Москву для заключения в концентрационный лагерь”.

Обратите внимание на важную деталь того времени - существование концентрационного лаге­ря, о котором в открытую пишет газета. Это позднее раскинувшегося по всей стране ГУЛАГ а как бы не будет, а тогда об угрозе заключения в концентрационный лагерь говорилось свободно. Призыв к продовольственным органам активизировать сдачу хлеба был неслучайным. В том же постановле­нии, от 27 октября, отмечалось, что по объявленным разверсткам сдано слишком мало продуктов. "В результате такого отношения крестьянского населения, - говорилось в постановлении, - гарнизо­ны и рабочие Красноярска и других городов Енисейской губернии запасов хлеба имеют лишь на несколько дней. Фуража совершенно нет, и лошади уже гибнут от бескормицы”.

Так или иначе, а продразверстку необходимо было выполнить. В противном случае одних ждал концентрационный лагерь, других - голод.

Отношение к советской власти на местах было неодинаковым. Это после нам говорили о три­умфальном шествии советской власти, на самом деле в то время, когда она утверждалась, все было значительно сложнее. Даже на территории одного уезда. К примеру, Ачинского.

С одной стороны, граждане деревни Селедково Подсосенской волости на общем собрании при­няли решение выполнить продразверстку. "Не остановимся мы ни перед какими трудностями, - отмечают они в своей резолюции, - отдадим последние свои крохи, заработанные нашим трудом, но не дадим царствовать над нами вампирам-мироедам”. Об этом писал "Красноярский рабочий” в 1920 году.

С другой стороны, почти все население Сережской волости (а это четыре сельсовета - Сереж- ский, Добринский, Ярлыковский, Плотбищенский - всего около 4-х тысяч человек) восстало про­тив экономической политики большевиков под лозунгом "Долой продразверстку! Бей жидов и ком­мунистов!”.

Контрреволюционный заговор рос постепенно. Непосильные нормы разверстки вызвали недо­вольство среди крестьян. Люди, воевавшие в гражданскую войну за советскую власть, теперь выс­тупили против политики большевиков.

Восстановим хронику тех событий на основании документов.

1 ноября на заседании уездного продовольственного совещания в г. Ачинске рассматривался воп­рос о немедленной отправке в г. Красноярск 30 тысяч пудов хлебофуража, для чего постановили: «Не­медленно, в боевом порядке, дать боевые наряды по выполнению разверстки волостям». Назаровской и Алтатской, к примеру, предстояло сдать по 5 тысяч пудов хлеба. «Разверстку провести немедленно под ответственностью председателей волостных и сельских исполкомов и ириалечения виновных к ответ­ственности вплоть до расстрела».

Вторым вопросом заслушали доклад особо уполномоченных по продразверстке Касья­нова и Лукьянчикова "о проведенных ими работах в селах Назаровском и Сережском”. Кась­янов доложил, что 27 октября граждане села Сереж на общем собрании постановили: про­дразверстку на хлеб не выполнять. Сережу надо было сдать 11 тысяч пудов хлеба, причем до 80 процентов в трехдневный срок. Решение совещания стало таким: "Ввиду того, что в селе Сереж, согласно доклада, имеются явно контрреволюционные элементы, мешающие выпол­нению разверстки, предложить политбюро изъять означенных лиц”.

Чтобы выполнить решение, Касьянов сформировал отрад из коммунистов, комсомольцев и активистов Назаровской волости и выехал в Сереж. Здесь арестовали несколько зажиточных крес­тьян, от остальных потребовали немедленно сдать весь хлеб. Для устрашения недовольных комму­нисты действовали совместно с милицией.

Заговорщики тоже действовали решительно и 31 октября провели последнее конспиративное совещание, на котором приняли решение о восстании в ночь с 3 на 4 ноября. К восставшим присоединилась группа парней 1901 года рождения, мобилизованных из Сережской волости на военную службу. В конце октября они самовольно оставили призывной пункт в Ачинске и расположились вблизи Сережа в ельнике, куда им подвезли оружие. Оружием снабдил Филипп Кутин, он служил в Ачинске в одной из частей Красной Армии и доставил восставшим два воза винтовок и патроны. В ночь на 2 ноября в Сереже Касьянов выставил посты и назначит: конный разъезд для связи с ними. Отряд мятежников выступил из ельника поздно вечером. Завязался бой. После двухчасовой перестрелки коммунистический отряд отступил- силы были неравными. В 6 часов 45 минут утра Сереж оказался в руках восставших.

Прибыв в Назарово, Касьянов через станцию Ададым доложил председателю Ачинского рев­кома Гуровичу о положении дел в Сереже. Тем временем восставшие создали штаб. Командиром назначили Андрея Милицина, начальником кавалерии Александра Дубского, командиром роты - Александра Селезнева. Стали готовиться к обороне по всем правилам военного искусства: сформи­ровали кавалерию и пехоту, разделив мужчин, способных обращаться с оружием, на взводы, выде­лив разведку, которую послали в соседние села с сообщением о событиях в селе. Жители деревень Добрая, Плотбище, Ярлыково поддержали восставших. Прибывшие из этих деревень крестьяне рыли окопы, несли охранительную службу. Зажиточные крестьяне налаживали снабжение про до­вольствием. В кузнице ремонтировали оружие, подковывали лошадей, набивали патроны. На цер­ковной колокольне установили пулемет. Прежде всего мятежники разыскивали коммунистов, выво­дили их на улицу и жестоко избивали; прикладами расплющивали головы, ломали руки и ноги, обрезали носы и уши, вспарывали животы и набивали их зерном. Убитых невозможно было узнать. Таких жертв оказалось несколько десятков.

А в это время коммунисты Ачинска, получив сообщение о восстании, сформировали отряд в количестве 90 человек для подавления мятежа в Сереже. В ночь с третьего на четвертое ноября отряд прибыл в Назарово, утром выступил на Сереж, но, не приняв боя, вернулся, так как вокруг села были вырыты окопы по всем военным правилам.

На следующую ночь коммунистам пришла подмога- отряд под командованием Якова Чугунова из 105 бойцов и группа из 22 человек с двумя пулеметами системы 'максим” и одним ручным пулеметом.

Утром вновь началось наступление, но и оно не имело успеха, так как конная разведка мятеж­ников вывела из строя пулеметы, и отряд коммунистов отступил, неся потери. Дело приняло на­столько серьезный оборот, что для подавления Сережского мятежа прибыл отряд особого назначе­ния из Красноярска, насчитывающий пятьсот бойцов, с тремя трехдюймовыми орудиями. Решили начать наступление на рассвете следующего дня. По селу сделали несколько выстрелов из орудий. Сопротивление плохо вооруженных крестьян было сломлено. Восставшие, неся большие потери, начали отступать в тайгу по направлению к Подсосному, но там их взяли в плен.

Как же советская власть расправилась с восставшими  крестьянами, немалую часть ко­торых составляли бедняки? И об этом тоже свидетельствуют документы. К следствию при­влекли 190 человек. Революционный военный трибунал Восточной Сибири под председа­тельством Падучева и членов трибунала Мальцева и Макека рассмотрел дело в шести то­мах. Судебное заседание длилось пять дней, с четвертого по восьмое декабря 1920 года, в городе Ачинске. Обвиняемых разделили на несколько групп, каждой из которых была оп­ределена мера наказания с учетом степени участия в восстании. Руководители и те, кто принимал самое активное \ частие - агитировал против разверстки, участвовал с оружием, молодые дезертиры, покинувшие ряды Красной Армии, были приговорены к высшей мере наказания - расстрелу с конфискацией имущества. Таких оказалось 75 человек.

Другая группа, а это 45 бедняков и середняков, а также зажиточных крестьян, - к двадцати годам принудительных обществен­ных работ под конвоем с кон­фискацией имущества. Эти люди участвовали в восста­нии без оружия. 54 человека из числа бедняков и середня­ков, участвовавших без ору­жия, также были приговоре­ны к принудительным обще­ственным работам, но только на десять лет. К пяти годам принудительных работ при местных советах приговоре­ны те, кто рыл окопы, ковал лошадей или нес караульную службу.

 Причастных к восстанию незначительно и чис­тосердечно раскаявшихся (а это семь человек) освободили с объявлением публичного выговора.

Таким образом, видно, что в каждой категории осужденных оказались не только кулаки, крестьян-бедняков тоже немало. Зажиточных в селах были все-таки единицы. Вряд ли на все восставшие деревни набралось бы 190 кулаков, а именно столько человек привлекли к следствию.

Советская власть приступила к выполнению решения ревтрибунала. Началась поваль­ная конфискация имущества. И хотя еще в апреле 1920 года вышел закон о конфискации и реквизиции, он повсеместно грубо нарушался. В мятежных селах конфисковали, не считая пшеницы, ржи, овса, мяса, ячменя, сала и других продуктов, 78 лошадей. 29 жеребят, 60 коров, 23 нетели, 57 овец, 17 поросят, а также различного имущества, включая сани, теле­ги, хомуты и т.п., - всего 871 единицу. Отнимали даже рубашки, одеяла, сапоги, брюки и другие вещи. Словом, все подчистую. Причем часто имущество отбирали у людей, осуж­денных без конфискации. Расписки в получении не выдавалось. Имущество зачастую при­сваивалось теми, кто и проводил конфискацию, а правильней сказать грабеж, то есть ком­мунистами. И если, согласно постановлению продовольственного комитета, жителям Сережской волости надлежало сдать 11 тысяч пудов хлеба, то в ходе этой грабительской ак­ции изъято 80 тысяч пудов. Так что было за что воевать мятежникам. В результате к весне 1920 года многодетные семьи осужденных и приговоренных к смертной казни людей оста­лись не только без хлеба, лошадей и плугов, но и, грубо говоря, без штанов в самом прямом смысле. Так советская власть утверждала свою идеологию.

Для сравнения обратите внимание на такой факт. В результате декабрьского восстания на Се­натской площади 1825 года, известного всей России, к смертной казни через повешение приговоре­но пять человек. За участие в малозначительном по масштабам страны Сережском крестьянском мятеже к высшей мере наказания приговорены 75 человек.

Об этом трагическом событии напоминают сегодня только братские могилы в Назарово, Подсос­ном, Ярлыково, Селедково. В них похоронены коммунисты, комсомольцы, красноармейцы. Эти люди названы героями. Могилы восставших крестьян остались безымянными.

"Советское причулымье” 

статья  "память в сердце вечно жива … " 

Ф. Селиванов